Мой отец летчик

ТОТ ГЕРОИЧЕСКИЙ ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

"Повествование это - об отце, главном человеке моей жизни, да и жизни всей нашей семьи, благодаря заботам которого, можно сказать, и мы все остались живы. Мой отец, Николай Алексеевич Мальков, родился в 1905 году в простой крестьянской семье в деревне Толстоухово Каля- зинского района Тверской области. Родители его - Евдокия и Алексей Малковы - были потомственные крестьяне, очень трудолюбивые, добросовестные и порядочные люди. Их семья была большая, 10 детей -две дочери и восемь сыновей. Один сын, Федор, умер перед войной от воспаления легких, а остальные семеро сыновей были на фронте. Сын Александр отправился на фронт в самом начале войны в 1941 году, попал в окружение, затем в немецкий концлагерь, где и погиб, о чем позднее сообщил родителям его друг, также узник этого концлагеря. Все остальные воевали на разных фронтах. А мой отец закончил среднюю школу в городе Калязине и, будучи активным комсомольцем, в ней же остался работать пионервожатым, а затем поступил в военное летное училище в Иванове.

После окончания училища служил летчиком в воинских частях Ржева и Тамбова. Женился на Анне Ивановне Жуковой. Она была сиротой с детских лет (двух ее братьев определили в детский дом, а Анечку взяла к себе в качестве няньки богатая женщина по фамилии Сырникова). Мама с отцом жили очень счастливо, любили друг друга. Нас, детей, у них было двое: я родилась в 1933 году, а брат Анатолий - в 1936. Когда Япония вторглась в Китай в 1931 году, захватила у него северную Манчьжурию и создала там марионеточное государство Манчьжоу-го, возникла угроза Монголии, союзному нам государству, и наши войска были введены в нее. И мы с отцом тоже находились там, в военном городке. Отец как летчик участвовал в боевых действиях против японцев на Халхин-Голе. Летал на тяжелых бомбардировщиках ТБ-3 и ТБ-5, получил звание капитана. Надо сказать, в боях на Халхин-Голе погибли свыше 10000 солдат Красной Армии. По завершении боевых действий семьи военных продолжали жить в бараках. А вскоре отец получает новое назначение - в Ивановскую высшую школу штурманов (ВШШ): как штурман, имеющий большой опыт ночных полетов, он должен был обучать курсантов-летчи- ков бомбометанию. По пути в Иваново отец решил отправить нас с мамой к его родителям - в деревню Толстоухово Каля- зинского района. Он довез нас до Москвы и посадил в капязин- ский поезд. Отец надеялся, что мы отдохнем летом у бабушки с дедушкой, пока он обустроится в Иванове и получит жилье на новом месте. На Савёловском вокзале мы прощаемся с ним: «До встречи в Иванове!» Но это было 21 июня 1941 года... А 22 июня тетя Шура, сестра отца, встречая нас в Калязине на подводе, вся в слезах бросается к матери и кричит: «Анечка! Война!!!»

Вот так мы расстались с нашим дорогим, любимым отцом, и, как оказалось, навсегда. Он еще служил какое-то время в Иванове, учил летчиков, а спустя несколько месяцев уже участвовал в боях под Москвой. В сентябре большую часть личного состава ВШШ для дальнейшего обучения курсантов отправили в Туркмению, в город Мары. Туда же эвакуировали и семьи летчиков. А самых опытных летчиков оставили защищать Москву. Экипажи ночных бомбардировщиков действовали отчаянно. Ведь у немцев было большое преобладание в технике, и они, упоенные своим успехом в Европе, ожесточенно рвались к Москве. Николай Мальков, штурман авиационного подразделения дальнего действия, вместе со всеми оборонял главный город страны. 8 октября 1941 года эскадрилья, в которой воевал капитан Мальков, выполняла боевое задание: бомбила скопления вражеских войск на дороге, ведущей из Юхнова к городу Гжатску. Когда наши самолеты стали небольшими группами подлетать к двигавшейся колонне противника, облачность рассеялась и стали хорошо видны танки и мотопехота, над которыми звеньями барражировали немецкие истребители Ме-109 и Хе-113. Советские бомбардировщики - их было 11 - один за другим выходили на цели, но их тут же встречали мессершмитты и хейнкели. Силы были неравными - на каждый наш самолет приходилось по 2-3 истребителя противника, - и поэтому один за другим загорались бомбардировщики. Однако ни один из них не свернул с боевого курса. Пилоты включали противопожарное оборудование, а штурманы на горящих самолетах продолжали прицельное бомбометание, пока самолет не терял управления. Летчиков, покидавших горящие самолеты, немцы расстреливали в воздухе. Так что из 44 членов экипажей в живых осталось только 7.

В том страшном бою и погиб наш отец. Как это все произошло, мы узнали (включая упомянутые выше подробности бомбардировки) через много- много лет, а тогда нам пришло сначала краткое извещение о том, что капитан Мальков Николай Алексеевич пропал без вести. Позднее получаем еще одно, новое: «8 октября 1941 г. в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками погиб смертью храбрых капитан Мальков Н.А.».

Это было огромное горе для всей нашей семьи. Мой младший брат Толя, которому в то время было всего 5 лет, переживал гибель отца очень сильно. Ведь любимый отец был не только лучшим другом ему, он был героем в глазах мальчика, который стремился стать похожим на него. В память об отце остались его унты, фотоаппарат «Фотокор» и книги. Для Толи это были священные реликвии. Из книг особенный интерес вызывал у мальчика «Учебник по бомбометанию» с большим количеством иллюстраций и со странной фамилией автора: Пистелькорс. С раннего возраста Толя решил пойти по стопам отца и стать военным. Это он и осуществит в будущем.

ЖИЗНЬ БЕЗ ОТЦА

А пока наша семья переживала трудные времена в деревне у бабушки. У нее в доме-пятистенке жили три семьи братьев-фронтовиков и одной умершей сестры. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Немцы были близко - уже в Калинине. Пришел приказ готовиться к созданию партизанского отряда. В лесу рыли землянки, заготовляли продовольствие. Наша тетя, сестра отца, принимала в этой подготовке большое участие. Когда пришло из военкомата Калязина второе известие о гибели отца, местные власти выделили комнату для семьи погибшего. Я ходила в школу во вторую половину города, называвшуюся почему-то Свистухой и соединенную с первой мостом.

Закончив 7 классов и сдав экзамены, я поступила в медицинское училище. Проучилась 3 месяца, но, так как общежития не было, приходилось трудно, и подруга уговорила меня переехать из Калязина в Углич и поступить в Угличское педучилище, где общежитие давали всем. И вот в 1947 году я отправилась в Углич и обратилась прямо к директору училища Т.Ф. Шарцеву.

Он встретил меня вполне приветливо, но спросил: - Девочка, а как же я тебя приму, ведь ты не сдала вступительных- экзаменов?
Я смело заявила: - А я все умею!
- Что, например?
- Играть на гитаре!
Т.Ф. Шарцев сказал: - Принесите гитару!
Я сыграла, спела.
- Так, а еще что умеешь?
- Танцевать! Показывать?
- Ладно, не надо. А как насчет книг? Любишь читать?
Естественно, я ответила, что страшно люблю.
- Ну ладно, давай так: оставайся до зимней сессии, и если ты сдашь экзамены зимой, то будешь студенткой.

На этом и порешили, и я поселилась в общежитии и стала учиться. Пришла зимняя сессия. И вот, к своему ужасу, я провалила экзамен по тригонометрии. Но добряк Н.А. Литвинов, преподававший математику, приказал мне зубрить все зимние каникулы и пересдать, что я и сделала. Так я стала студенткой УПУ. А в это время мой брат Толя уже учился в суворовском училище на Кавказе. В 1945 году он с большим желанием поступил в Краснодарское суворовское училище которое находилось в Майкопе (потом оно было переведено в город Орджоникидзе (нынешний Владикавказ). Позднее оно было объединено с пехотным училищем и названо Кавказским Краснознаменным суворовским офицерским училищем. Учеба шла у брата очень хорошо, он не был разочарован в выбранной профессии и был предан ей на всю жизнь. После окончания училища началась его нелегкая офицерская служба в отдаленных гарнизонах Приморья.

Ну, а я в 1952 году закончила Угличское педагогическое училище, о котором у меня остались самые лучшие воспоминания, и поступила в Кимрский заочный учительский институт на факультет русского языка и литературы. Как выпускница педучилища, я была направлена на работу в Манский район Красноярского края в неполно-среднюю школу, где должна была преподавать русский язык, литературу, а также немецкий язык, поскольку жители этой местности (село Шало Майского района) были немцы Поволжья, сосланные туда в сталинские времена. А так как говорили они не на чистом немецком языке, а на каком-то странном диалекте, то следовало их обучать культурному немецкому языку и знакомить с классиками немецкой литературы. Вот здесь-то я и должна с огромной благодарностью вспомнить нашу училищную преподавательницу Софью Оттовну Мотренко и ее чистый, красивый, с берлинским произношением немецкий язык, которому она нас обучала очень активно, с большой любовью, используя не только уроки, но и занятия в кружке и художественную самодеятельность - стихи, песни и постановки на немецком языке, которые мы часто исполняли со сцены педучилища с превеликим удовольствием.

Так что преподавала я немецкий язык в Сибири неплохо, тем более что и там мне в этом помогала одна очень культурная женщина из ссыльных. Приходилось вести еще и биологию, химию - в общем, скучать было некогда. Отработав три положенных по направлению года, я вернулась в Углич, оказавшийся городом моей судьбы. В нем проживал мой друг, с которым я, будучи студенткой педучилища, познакомилась на танцплощадке в городском саду. Все годы, пока Юра служил в армии, он со мной переписывался (за три года он написал мне 273 письма!). В Угличе наша дружба продолжилась и перешла в любовь. И вот в 1955 году Юрий Кириллов и я, Галя Мапькова, поженились. Его родители - мама Анна Ивановна, простая крестьянка, и отец Владимир Михайлович, председатель колхоза. Жили мы опять же в тесноте, но не в обиде, - очень дружно. Юрий учился в приборостроительном техникуме, закончив его, пошел работать на Угличский часовой завод начальником автоматного цеха. Я работала в СШ № 6 и училась заочно в Московском пединституте, что было трудно, поскольку у нас уже появились две дочери. Здесь на помощь пришла моя любимая свекровь Анна Ивановна - она опекала наших дочерей, пока я была на сессии.

В общей сложности я проработала учительницей 40 лет - кроме 6-й школы, трудилась еще в 4-й. Вела и русский язык с литературой, а потом начальные классы, была и учителем- методистом, принимая на практику учащихся педучилища. Работу свою всегда любила и не жалела о выбранной профессии. А муж потом, после цеха, много лет проработал технологом в заводском отделе механизации и автоматизации и был отличным специалистом. Мой брат Анатолий после окончания Кавказского суворовского офицерского училища и трех лет службы на Дальнем Востоке поступил в Ленинградскую артиллерийскую военную академию и после ее окончания в 1971 году стал служить в Москве. В настоящее время он полковник в отставке и живет с семьей там же, в столице. Но когда он только еще начинал свою службу в Приморье, в голове у него засела мысль: как узнать о судьбе отца, о его гибели и, может быть, о месте его захоронения? «Пропал без вести... Но ведь не бесследно! Не может такого быть!» - постоянно думал он, тем более что по радио и телевидению часто слышал вести о поисках не вернувшихся с войны.

Как раз в то время писатель Сергей Смирнов регулярно выступал по радио и телевидению с рассказами о простых солдатах, безвестно пропавших в горниле боев, находил их следы и возвращал им доброе имя и память о них. По роду службы в столице (ЦНИИ Министерства обороны СССР) у Анатолия Николаевича Малькова возникли обширные связи с офицерами и генералами - участниками войны, в том числе и с летчиками. То есть предоставлялась хорошая возможность хоть что-нибудь узнать про отца, а внутри ему что-то подсказывало: «Это шанс, используй его!»

ПОИСК

И вот поиск начат. Анатолий Мальков делает запрос в управление кадров ВВС и в архив Министерства обороны. К сожалению, приходит такой же краткий, как и прежнее извещение о гибели, ответ, касающийся отца: «...погиб в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, снят с довольствия 8.10.1941 г.». И все... Последовал год дальнейших поисков и переписки с летчиками-фронтовиками. И надо сказать, они близко к сердцу принимали чужую беду и делали все возможное, чтобы помочь. Всех их объединял дух фронтового братства, которому они остались навеки верны. Именно они помогли разыскать тех, кто встретил войну в Иванове, и среди них был главный штурман ВШШ Сергей Федорович Пистелькорс, чья фамилия так запомнилась брату по учебнику бомбометания, который остался после отца. И вот этот известный для летчиков человек и сообщил моему брату, что при Высшей школе штурманов в Иванове была создана боевая группа, в составе которой участвовал в боевых действиях и наш отец, и что оставшиеся в живых после боевого вылета 8 октября 1941 года несколько летчиков добрались до школы и доложили о подробностях того трагического фронтового эпизода. В общем, надо было как-то выходить на Центральный архив Министерства обороны СССР в Подольске.

Очень трудно было Анатолию попасть туда, но все-таки благодаря своей настойчивости и помощи друзей он этого добился. - Действительно, бесследно никто не исчезает. Какие-то следы обязательно остаются в памяти у людей, - отмечает Анатолий Мальков, подводя итог своего поиска. - В ходе изучения этих документов, встреч и переписки с непосредственными участниками событий открылась трагическая правда тех дней, еще одна героическая страница в истории Великой Отечественной войны, рассказывающая, какой ценой удалось отстоять Москву. Среди семи уцелевших тогда, 8 октября 1941 года, был командир корабля, на котором штурманом летал отец, старший лейтенант Василий Сазонов.

Благодаря огромному боевому опыту, полученному начиная с финской кампании, он единственный сумел после проведенного бомбометания на горящем самолете вырваться из пекла воздушного сражения над дорогой Юхнов-Гжатск. Вражеские истребители беспрепятственно расстреливали уже горящую машину со всех сторон (оба стрелка-радиста были тяжело ранены еще в начале боя), и пилота со штурманом спасли только бронированные спинки кресел. Они направили охваченный пламенем бомбардировщик в спасительные облака и уже вырвались было, но тут взорвался бензобак. Летчику и штурману пришлось покинуть свой бомбардировщик. Сазонов чудом уцелел, повиснув на кроне дерева с неполностью раскрывшимся парашютом. Вот этого-то человека, единственного свидетеля гибели нашего отца, и удалось разыскать Анатолию. И вот что он узнал от него. Самолет отца тоже горел, и он выпрыгнул с парашютом. Но сильно обгоревший парашют уже не мог спасти его, он упал с 600-метровой высоты и разбился. Похоронен он был жителями села вместе с личным составом отступавшей авиационной мастерской недалеко от места падения самолета. Сазонов сообщил отцу, что это было на окраине села Маслова Гжатского района Смоленской области и что похороны организовал комиссар авиационной мастерской.

Анатолий решил отправиться на поиски места захоронения отца. Собрав все необходимые документы и сняв с крупномасштабной карты копию нужного района, он отправился в бывший Гжатск, в то время уже названный городом Гагариным. С трудом договорился в местном исполкоме о выделении ему грузовика для проезда в те места. Поначалу власти долго не соглашались, просили подождать до лета, потому что стояла сырая и холодная осень. Но все-таки брат добился своего и рано утром на грузовике вместе с шофером отправился в сторону города Гагарина.

- Погода была жуткая: метель, мокрый снег, холод, - рассказывает Анатолий. - На краю города голосует бабуля:
- Ребятки, подвезите!
- Садитесь, мамаша! Куда путь держим?
- Да в Маслово, сынок!
- Это что - ваша родная деревня? Вы и в войну там жили?
- А как же!
Следующий вопрос мне дался с большим трудом...
- Бабуля, а вы не помните - в самом начале войны у вас самолет не падал?
- Нет, милый, самолет не падал, а вот летчик прямо ко мне на огород и упал...
Все ясно... Но еще трудно укладывается в голове. Такие совпадения - знак свыше... После долгого молчания я выдавил из себя: - Бабуль, это мой отец упал... В одно мгновение горе объединило меня со случайной попутчицей - мы обнялись и заплакали.
Добравшись до Маслова, бабушка, по имени Евдокия Матвеевна, довольно уверенно показала место захоронения, заверив, что летом, когда снега не будет, она это место укажет совершенно точно. - Можно сказать, что на этом история поисков, собственно, и заканчивается. Правда, с одним довольно странным совпадением: отец погиб в возрасте 36 лет, а я разыскал место его захоронения, когда мне тоже исполнилось 36 лет, - делится своими мыслями Анатолий.

Далее Анатолию пришлось приложить много усилий для того, чтобы перезахоронить останки отца на братском кладбище погибших в битве за Москву у поселка Карманово вблизи города Гагарина, где уже стоял прекрасный памятник этим воинам. Все организационные вопросы пришлось взять на себя. Ему очень помогли ветераны - участники войны и в первую очередь председатель Совета ветеранов города Гагарина И.М. Годарев. Летом с отремонтированным своими руками бульдозером ветераны и местные жители сумели раскопать место захоронения. Помянув погибшего всем селом у могилы, перевезли останки в поселок Карманово, где и перезахоронили. В похоронах участвовали более 30 ветеранов войны, ученики и преподаватели местной школы, жители поселка.

Свежая могила отважного летчика Малькова Николая Алексеевича утопала в цветах и венках. Местная газета «Красное знамя» писала 31 октября 1974 г.: «При перезахоронении присутствовали вдова героя Малькова Анна Ивановна, дочь Галина, сын Анатолий, братья отважного воина, также ветераны войны - Мальковы Алексей и Михаил, и внук героя Саша Мальков, ученик 8 класса московской школы». В той же газете полковник Анатолий Мальков выразил сердечную благодарность всем, кто помогал ему в розысках и перезахоронении останков отца, отметив при этом, что со стороны этих людей он видел исключительное внимание, сочувствие и содействие. Вот так справедливость восторжествовала, и должная память о моем отце была восстановлена. Так хотелось бы, чтобы и сейчас никто и ничто не были забыты.

СТАЛ РОДНЫМ НАМ УГЛИЧ

Что касается меня, то я по-прежнему в Угличе, ставшем мне таким родным. Моя жизнь с мужем - Юрием Владимировичем Кирилловым - была счастливой. Это был очень добрый, хороший человек, великий труженик всегда и во всем - как на работе, так и в семейной жизни. Уйдя на пенсию, он все силы потратил на то, чтобы обустроить как следует наше проживание в деревушке в семи километрах от Углича. Он отремонтировал купленные полдома, построил прекрасную веранду, создал отличный огород и сад. Завел коз, которых очень любил, выращивал и с которыми гулял по окрестным лугам и лесам, благодаря чему наша семья, да и многие жители деревни пили свежее козье молочко. У нас с Юрой были две дочери, четверо внуков и три правнука. Для них дача была прекрасным местом отдыха. Купались в речке, ходили в лес, собирая грибы и ягоды, вели игры с дачными и деревенскими детьми, участвовали в концертах для местного населения. Чудесный был отдых летом. Но беда уже подстерегала. Сказались трудные годы военного детства: у Юрия обнаружилось сердечное заболевание. Ряд лет он прожил с кардиостимулятором, тем не менее продолжая трудиться. Ушел из жизни 6 лет тому назад, к нашему всеобщему горю. А сейчас мне в жизни помогают дочки, зятья, я радуюсь внукам и правнукам. И живу воспоминаниями..."

рубрика "Городские истории" основана на материалах публикаций газет и журналов города