Буду в Берлине

Ну вот нравятся мне люди увлеченные, и все тут. А уж если я узнаю, что человек одержим был хоть когда-то страстью к астрономии, сразу же начинаю испытывать повышенную симпатию к нему. И не так важно - жив он сейчас или его уже нет в нашем населенном мире, - все равно я ставлю себя с ним в один ряд. Вот и уроженец села Варгунова, что под Угличем, - Александр Николаевич Шигин... Симпатичен он мне, потому что был пытлив, питал интерес к вопросам мироздания. И быть бы ему специалистом по звездам или далеким галактикам,если бы не та война с оголтелыми захватчиками. Нет, он не погиб. Но зато и поступить, как мечтал, на физический факультет МГУ, где есть отделение астрономии, уже не смог...

Вырос мой отец в семье кадрового офицера и поэтому с детства был приучен к дисциплине, к четкости поведения, - рассказывает дочь бывшего фронтовика А.Н. Шигина Надежда Ефимович-жительница Петербурга, сейчас проживающая в Угличе, в районе машзавода. И потому я смело могу сказать, что лучшими своими качествами он был обязан своей семье, своему отцу - Николаю Арсентьевичу Шигину, который тоже родился и вырос (как и его супруга, моя бабушка) в Варгунове, в двух километрах от села Дивная Гора. Как эти качества проявлялись? Прежде всего, он прекрасно, с оценками «отлично» в июле 1942 года закончил среднюю школу в одном из сел Тогучинского района Новосибирской области - туда, подальше от Японии, были эвакуированы с Дальнего Востока семьи офицеров, которым предстояло принять участие в будущих боевых действиях с армией Страны Восходящего Солнца. А через каких-то полгода, закончив срочные офицерские курсы при 1-ом Томском артиллерийском училище, 18-летним лейтенантом Александр Шигин попадает на фронт, в район Курской дуги, командиром взвода разведки и связи артиллерийской батареи.

Мне в то время к девятнадцати было, а моим солдатам - по 40-45, - рассказывал потом уже, будучи 68-летним пенсионером, корреспонденту газеты того города, где проживал, Николай Александрович. Моему отцу тогда исполнился 41 год! А они - старше отца! Надо было что-то делать. И как я буду командовать ими, отцами своими? Правда, нашелся среди них рядовой Ганжа, он мне сказал: «Знаешь, лейтенант, идет война. Все люди занимаются своим делом: кому-то приказано командовать, кому-то подчиняться. Поэтому управляй нами, как вас учили». Короче, нашел поддержку у старого солдата, так постепенно и привык. Есть у нас и другие возможности как бы пообщаться с живым Александром Шигиным, мечтавшим все свои" послевоенные годы перебраться навсегда в Углич, на родину своих пращуров. В первую очередь это, конечно же, его фронтовые письма своей однокласснице по школьной юности и будущей жене Галине Бортниковой (Галине Александровне сейчас 85 лет, и как раз она является инициатором публикации статьи о своем муже-фронтовике в нашем историко-краеведческом сборнике, хорошо зная его тяготение к Угличу, откуда исходят его родословные ярославские, а точнее, варгуновские корни: «Он очень мило «окал» до конца дней своих» - отмечает Г.А. Шигина специально для редакции). «Я сейчас нахожусь на передней линии наших наступающих частей, прошел уже немалое расстояние от... до... и от... (на месте многоточий - густо заштрихованные черной тушью почти две строчки письма: цензор постарался убрать пункты продвиже ния механизированного корпуса, в составе которого воевал разведчик-корректировщик лейтенант Шигин. - A.M.). - писал в Сибирь на адрес своей любимой Алек сандр в октябре 1943 года. - 5 октября рано, с рассветом, вышел первый раз к Днепру и после ночного перехода хорошо в нем умылся.

Через несколько минут бывший на реке туман быстро рассеялся, и на том берегу стали видны согнувшись ходившие немцы. На другой день переправились на правый берег Днепра. Там немец крепко сопротивлялся, но потом не выдержал и быстро побежал на запад». Что касается цензорской вымарки, то внучка Шигиных Лена Соколова (по роду занятий - инженер) сумела прочесть, что скрыто под тушевой заливкой - в полном виде часть фразы выглядит так: «От Краснограда до Кременчуга и от Кременчуга до Пятихаток». Александр Шигин всегда вспоминал, сообщает нам из Питера Галина Александровна, битву за Днепр, где при переправе лишился всех своих вещей и даже документов (кроме комсомольского билета), часто рассказывал про бои в районе украинских городов Краснограда, Кременчуга и Пятихаток. За доблесть солдат и офицеров, проявленную при освобождении первого из названных населенных пунктов, 1-й механизированный корпус (командовал которым нелюбимый Сталиным генерал-лейтенант танковых войск Семен Кривошеин), маленькой «частицей» которого была батарея Александра Шигина, получил почетное знамя и наименование Краснознаменного Красноградского.

И вот еще одно «солдатское» письмо от ейтенанта Шигина с фронта, и снова - вмешательством цензора (дата Александром указана словами «к сожалению, числа не знаю, что-то между 10 и 15 февраля» а год -1945-й): «Галочка, жизнь моя идет, как всегда, разнообразно: бывают радостью минуты, бывают и минуты разочарования - все зависит от обстановки. Я уже дважды погорел: т.е. два раза спасался из горящей машины... А сегодня взял в плен трех немцев, допросил и расстрелял; просили оставить их живыми униженно и слезно, отчего выглядели противно и гадко. Сейчас уже на реке Одере». Естественно, у любого невоевавшего человека упомянутый лейтенантом Шигиным расстрел пленных вызовет неприятие того поступка, недоумение и осуждение. Супруга его, предвидя такую реакцию наших читателей, разъясняет в своем письме в редакцию: «После войны Александр Николаевич на вопрос «Отчего же не пощадил?» отвечал, что он находился на территории Германии и пункта сдачи пленных там не могло быть, а у него ответственнейшее задание: разведать, остановить, рассчитать и срочно передать своим».

Да, вот она какая война. Показалась через приводимое письмо лейтенанта-артиллериста одной лишь из своих страшных сторон, а мы, читатели, уже не можем, переживаем. Я, будучи в таком состоянии, спрашиваю у дочери фронтовика: - Надежда Александровна, а не ожесточила ли война молодого лейтенанта Шигина? - Нет, что вы! Боже сохрани. На войне эыть суровым обстоятельства требовали. Когда в мирное уже время он закончил педагогический институт и преподавал старшеклассникам в школе в Свердловске физику и астрономию, то очень любил школу, ребят, мог заниматься с ними очень много, про звезды с упоением рассказывал и показывал на небе созвездия. Я тоже любила прогуливаться с ним по ночам и смотреть на звездное небо - это было очень здорово!

И что еще интересно: ведя рассказ про Александра Шигина, надо обязательно показать его уникальный фронтовой дневник. В чем его особенность? Прежде всего, он очень краток. А краток потому, что писал его молодой артиллерист, используя специальную шифровальную решетку: вырезана она была из клетчатой бумаги и имела вид квадрата размером 16x16 клеток, с вырезами-окошечками. Вот через эти вырезы и производилось заполнение дневника-«шифровки», по букве в каждое отверстие, с поочередным поворотом решетки на 90 градусов. Так что страничка дневника имела вид таблицы, сплошь заполненной буквами, и не более: разобрать, что написано, можно было лишь прикладывая к листку все ту же решетку. Для чего такая секретность? Так ведь вести дневники на фронте запрещалось! А откуда Александр Шигин знал про подобный способ «засекречивания»? Ну, во-первых, о таких решетках подробно писал еще до войны в своей книге «Живая математика» известный популяризатор физико-математических наук Яков Перельман. Она, кстати, у меня сейчас есть, и наверняка про нее знал в свое время наш герой, поскольку был в школе отличником. А потом - он же воевал в качестве артразведчика, поэтому со способами шифрования записей в артиллерийском училище его, надо думать, знакомили.

Итак, дневник. Начал он его 14 июля 1944 года - в тот момент, когда механизированный корпус перебрасывался по железной дороге с места курско-орловских боев в Белоруссию, на исходные позиции готовившегося масштабного наступления на запад - известная сейчас операция «Багратион». «24 (июня 1944 г.) с утра после двухчасовой артподготовки мы рванулись вперед. Пленные немцы и власовцы, много техники и трофеев... 11 (июля 1944 г.). Клецк, Барановичи, Одуховизна. Прямая наводка (по танкам). 12 (июля 1944 г.). Отдыхаем в лесу. Помылись впервые. 13 (июля 1944 г.). Идем с боями дальше... Дождик. Пьяная орава (немцев) лезла на нас. 22 (июля 1944 г.). Трижды ходил в разведку, укрывались за подбитыми танками, перевязывал танкистов... (2 августа). Форсировали Буг... (7 августа)... Заняли НП и подавили батарею немцев на окраине села в саду». Все эти и другие записи Александр Николаевич расшифровал годы спустя, после войны. Слова в скобках -дополнительные вставки, сделанные им в процессе восстановления текста. А про упомянутое в дневнике уничтожение немецкой батареи Александр Шигин писал позже, в октябре 1944 г., во фронтовой газете: «В одном бою мы выбрали наблюдательный пункт на склоне высотки, расположенной у реки. За рекой засели немцы. Сильным артиллерийским и пулеметным огнем они препятствовали нашей пехоте, переправившейся через реку, расширить плацдарм.

Огневые позиции немцев были искусно замаскированы. Наша артиллерия нуждалась в точных целеуказаниях. Мы вырыли ячейки, установили стереотрубу и начали наблюдение. Разведчики моего взвода старшина Оруджешвили, младший сержант Сизен, красноармеец Саянов распределили между собой участки наблюдения. Первым был обнаружен вражеский станковый пулемет. Немцы то поднимали его на бруствер окопа, то опускали его в укрытие. Нам удалось уловить момент, когда они подняли пулемет и открыли огонь. По нашим данным артиллеристы несколькими снарядами накрыли эту цель. Теперь нужно было нащупать вражеские орудия. Было ясно, что немецкая батарея находится где-то совсем близко, ибо за звуком выстрела сразу следовал и разрыв. Мы усилили наблюдение за рощей, расположенной рядом с группой домов. Вскоре один из разведчиков заметил там вспышки выстрелов. Рядом с рощей в хлебной копне тоже что-то блеснуло. Я пригляделся внимательнее. Очевидно, в этой копне был замаскирован немецкий наблюдательный пункт: на солнце поблескивали стекла бинокля или стереотрубы. Об обнаруженных целях я дал знать по телефону на наши огневые позиции. Через несколько минут сосредоточенным артиллерийским огнем были подавлены и немецкая батарея, и наблюдательный пункт. Наша пехота получила возможность продвинуться вперед. Лейтенант А. Шигин.» Хоть и скуповат дневник, но что-то привлекает в нем, этого не отнимешь. Давайте посмотрим его немного дальше. «12 августа. Нет бензина, отдыхаем. 13 августа. Едем всю ночь. Пришел новый командир - старый убит 24 июля в селе Черногубово... 26 августа. Перерезали ж.д. Белосток- Варшава. Форсировали снова Буг...

2 сентября. Получил «Красное Знамя» (имеется в виду орден Красного Знамени. Первый свой орден - Красной Звезды -А. Шигин получил за месяц до этого. -A.M.). Да, много еще будет военных событий на фронтовом пути двадцатилетнего уже лейтенанта. В конце января на подходе к польско-германской границе при бомбежке его ранило в шею. «Подумал, что самочувствие ничего, терпимо и в госпиталь не пошел. А то, думаю, без меня и война кончится, и в Берлине не побываю», - писал он в письме в Сибирь 27 января. И еще в этом же письме: «...стремлюсь скорее к Берлину. Все время меряю до него километры, а их становится все меньше и меньше. И, очевидно, когда получишь мое письмо (обращение к Галине Бортниковой. -A.M.), я буду уже или в Берлине, или еще дальше». А уже на территории Германии, у города Пириц, при боевых действиях у кирпичного завода попадает в ногу Александра металлической болванкой, выпущенной из фауст-патрона. Ранение очень серьезное, с повреждением вен и раздроблением кости, пришлось слечь почти на весь март в госпиталь. После излечения -участие в неожиданном марш- броске на север, в Восточную Померанию -там войска К.К. Рокоссовского должны были разгромить крупную немецкую группировку «Висла». Дальше Берлина, на Эльбу, идти лейтенанту А. Шигину не пришлось. Вернувшись с Балтики, из города Штеттин, на берлинское направление, он и его однополчане «21 апреля ворвались в Берлин сразу за танками», 30 апреля были в Тиргартене, 1 мая «весь день бились», а 2 мая - капитуляция рейха.

Прослужив еще год в составе советских оккупационных войск в столице Германии, Александр Шигин становится штатским человеком. Закончив институт, он затем в течение 37 лет трудится в одной и той же школе Свердловска. - Начиная с 1952 года все свои двухмесячные учительские отпуска он проводил в Угличе (куда к тому времени вернулись его отец и мама), - добавляет в заключение Надежда Александровна Ефимович. - Он подпитывался духом своей малой родины. Любил во время археологических раскопок беседовать с археологами об истории этих мест, его интересовало всё, все исторические подробности строительства местных монастырей и церквей. Он всю жизнь благоговейно мечтал (и предпринимал немало попыток) переехать жить в Углич навсегда, но тяжелые болезни - последствия фронтовых ран и контузий - и ранний уход из жизни не позволили ему этого сделать. В 1998 году, через четыре года после тяжелой операции ног, Александр Николаевич Шигин скончался.

Проживал он последнее время в городе Кириши Ленинградской области. А что касается астрономии с физикой, высказывает свое соображение к концу нашего рассказа дочь дошедшего до Берлина лейтенанта Надежда Ефимович, то они за последние десятилетия наполнились интереснейшим содержанием. Лейтенант А.Шигин волею судьбы оказался оторванным от всего этого возвышенного, все время привлекавшего его. Но это, по большому счету, и не беда. Его самоотверженное участие в труднейшей войне с лихвой перекрывает все то, что он смог бы сделать в науке о космосе, о природе.