Угличские истории

Про Курцево да Тимофеево

"ПРО ОННОДЕРЁВЕНЦЕВ

В Тимофееве-то людей интересных много жило. Дак ведь и Миша Комаров, по которому в Мышкине главная площадь названа, тоже из Тимофеева! Его я, конешно, не застала, но ронную сестру Клавдию Семёнову помню. Роботала она в Шеине на льнозаводе.

Говорили про Мишу Комарова, будто пострадал он за советскую власть. Похоронили ёго, как говорят, на Зманихе, а потом выкопали и в Мышкине перезахоронили. А на Зманихе-то стало водить: по тёмке там появлялся огонёк. Так и говорили, бывало: вот, мол, был Миша Комаров похоронён - с тех пор и чудит!

А то ещё жила на краю Тимофеева в своём домике старушка Марфушка, уж больно хорошо та Марфушка на картах гадала! К ней и издалёка ходили - верили, правду говорит: - Уж ты, Марфушка, погадай нам, чего у нас со скотиною сделалось?

Правда, поговаривают, кое- кому она и признавалась, что многое придумывала: жить-то на что- то надо было! Умёрла та Марфушка в годы войны...

ПРО КОЛХОЗЫ ДА ПРО ДЯДЬЁВ

Когда первые-то колхозы появились каждой деревни свой был: в Курцеве, как россказывали, назывался «1 Мая», а в Тимофееве - «Красный партизан». Потом их объединили, а председателем был Кусков Николай (мужик строгой!) - моему дяде Павлу Ивановичу Сурину кокой. Это он послал кокого на курсы счетоводов. Бабушка всё сокрушалась: «Вот, мальчишку послал!». А потом была страшно довольна, потому как устроился её Павел бухгалтером в Климатинское райпо.

У мамы было два брата: Павел Иванович да Дмитрий Иванович Сурины. Павел Иванович вернулся с войны контуженным. А Дмитрий Иванович (до войны он был зоотехником) погиб. В «Книге Памяти» он значится как пропавший без вести, но нам россказывал его товарищ из Попойцева: - Были мы с ним в одном окопе. Снаряд в окоп и попал: меня ранило, а ёго - наповал. Потом наши позиции немец взял, а вашего Дмитрия так в окопе, наверное, и завалило...

...А наши-то две деревни потом объединили в один колхоз с Богданкой и Трощеевом, которой назвали... уж не «Новой» ли «путь»? А председателями были Василий Григорьевич Журавлёв и Николай Александрович Журавлёв.

ПРО СЕМЬЮ

Нас было у отца-матери двое: я да младший брат. Когда началась война, мне было 8 лет, а брату 3. Отца забрали на фронт, попал он в кавалерию (Господи, немцы на танках, а у нас - кавалерия! Погиб он, мой отец, в марте 1942 года с шашкой на коне...

Фёдор Иванович Казаков его звали. Помню, пришло на него извещение уже после войны: «В списках убитых, умерших от ран и пропавших без вести не значится!» Я всё за деревню бегала - ждала, а вдруг живой явится! Да куда там. Остатноё-то письмо от нёго пришло из- под Москвы, а там была самая жарня. Это уж мы в наши дни в «Книге Памяти» нашли, что пропал он без вести в марте 1942-го. Я-то вспоминаю ёго, а вот мой младшой брат не помнит совсем!

А маму мою звали Надежда Ивановна. Тяжело, конёшно, приходилось ей с двумя с нам. У кого-то хоть мужики с фронта явились, а она всё одна. Налоговых льгот некакйх не было: с мужиком ли ты, одна, а отдай государству 40 рублей, 40 килограммов мяса, 400 граммов овечьей шерсти, 50 штук яиц 300 литров молока при условии, что будет оно жирностью 3,8 процента. А насливном пункте украдут, водой розбавят - вот и зыкай всё лето!

И как жила деревня? Хлеб весь государству. Ели тошнбтики, жмых, а то давали на трудодни соевую дуранду- вкусно!

Своё хозяйство, конешно, выручало. Была у родителей корова, овцы, куры, а иногда и поросёнка дёржали. Огороды были большие - особенно в войну. Помню, тогда много сажали сахарной свёклы. Её парили, вялили в русской печке на противне и пили с ней чай.

А в то времё и гречу сеяли! А картошки при каждой деревне по 15 га! За счёт картошки и выживали - за счёт тошнотиков по весне...

ПРО ПОТЕХИ

Играли в лапту - только снег сойдёт, да босикам! В «12 палочек» играли, в коронйчки. В Тимофееве гор не было, но была ямина большая да санки подлиннее стола - на них и катались. А велика ли радость: только и успеешь моргнуть, уже в яме!

В куклы тоже играли. Мою куклу звали Катя (а тогда кукол всё Катями называли); купила мама в магазине голову из папье-маше с голубым глазам, а остальноё из тряпок скропала и руки, и ноги, и сряду. Долго у меня эта кукла хранилась!

ПРО ТО, КАК ЖИЗНЬ СЛОЖИЛАСЬ

Начальные классы училась я в Ордине у Ольги Николаевны Василевской - говорили, что была она дочь хоробровского попа. Всю жизнь проработала в школе, а никакого жилья не заслужила! Так и жила при школе, пока её бывшие ученики не выхлопотали в Угличе ей комнату в коммунальной квартире. Доживала в ней с больной сестрой.

А потом надо было идти учиться в Климатино, да некто не отпускал детей в такую-то даль. Но вот в 1950-ом открыли семилетку в Нефедьеве, и мы - перестарки годов по15-1б-ти - отправились туда в четвёртой класс. Учиться страсть как хотелось! Там я и в комсомол ступила и стала первым школьным секретарём комсомольской организации.

Моя любимая учительница - Ольга Васильевна Мелёшкина. Я старалась и семь классов закончила на «4» и «5». А из Ордина как раз собралась уезжать в Ленинград заведующая почтовым отделением - кого взять вместо неё? В сельсовете решили меня: мало у кого в то времё было образование семь классов! И вот присылают мне по почте бумажку: та- кого-то да такого- то явиться в сельсовет. Уж как я её переполохалась Господи, думаю, за что же вызывают - вроде, нечего такого и не сделала!

В общем, уговорили-таки меня в сельсовете принять почту. Поехали со мной в Углич, и... И не получилось у меня с работой! Паспортов-то тогда у колхозников не было, а без паспорта заведовать почтой никак нельзя...

Так я и стала работать в колхозе: на лошади в бригаде, телятницей, дояркой; и молоко принимала, и сено вешала. А потом устроилась в сельсовет секретарём. Помню, хоть плачь, а 19-го числа каждого месяца зарплату выплати! За дёньгам поезжай в Углич, а дорог тогда не было. Помню, как-то застряли в лесу (а ехали уже с Углича, с деньгам) - так на месте и переночевали!

А ещё вспомнилось: между нам и Угличем в лесу была остановка — «Три вётлы». Так и говорили, бывало: «Лишь бы до Трёх вётел добраться!» Молва ходила, будто бы там трёх сестёр убили и три вётлы посадили. Они в лесу стояли - на выёзде к Дубровским полям.

Так я и проработала: 25 лет в колхозе да 20 - секретарём Ординского сельсовета. А замуж вышла в 1959 году. Женихов много было, даже городские, но замуж вышла за кацкаря - Алексея Ивановича Корешкова из деревни Воронцова. Он фронтовик воевал и в Великой Отечественной, и в Японской. Семь лет на службе: призван в 1943, домой вернулся лишь в 1950 году. На войне был командиром противотанкового орудия. Пришёл с двум медалям «За отвагу» и орденом Красной звезды - как тут устоять?

Я за ним была как за каменной стеной: он и плотник, и столяр, и сапожник, и портной, и повар, и парикмахер, и на гармошке сыграёт! Троих детей мы с ним выроста - ли; семь лет, как ёго не стало."

Записал С. Темняткин, со слов Веры Фёдоровны Корешковой д. Воронцово, 25 июля 2007 года, 7 июля 2009 года

Журнал "Кацкая летопись" №3 (150) 2009 год.